Неточные совпадения
Он прочел все, что было написано во Франции замечательного по части философии и красноречия в XVIII веке, основательно знал все лучшие произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие познания в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах, древние памятники эпической поэзии, имел достаточные познания в
истории, почерпнутые им из Сегюра; но не имел никакого понятия ни о математике, дальше арифметики, ни о физике, ни о современной литературе: он мог в разговоре прилично
умолчать или сказать несколько общих фраз о Гете, Шиллере и Байроне, но никогда не читал их.
— Ничего: он ездил к губернатору жаловаться и солгал, что я стрелял в него, да не попал. Если б я был мирный гражданин города, меня бы сейчас на съезжую посадили, а так как я вне закона, на особенном счету, то губернатор разузнал, как было дело, и посоветовал Нилу Андреичу
умолчать, «чтоб до Петербурга никаких
историй не доходило»: этого он, как огня, боится.
Но о содержании наших писем и о том, о чем мы переговорили, прощаясь перед отъездом, я
умолчу: это уже другая
история, совсем новая
история, и даже, может быть, вся она еще в будущем.
Она не прибавила ничего больше об этой
истории, предоставляя мне, если я хочу сам, сообщить о ссоре и преступлении Геза. Меня тронул ее такт; коротко подтвердив слова Биче, я
умолчал Ботвелю о подробностях своего путешествия.
Отдаленность во времени действует так же, как отдаленность в пространстве:
история и воспоминание передают нам не все мелкие подробности о великом человеке или великом событии; они
умалчивают о мелких, второстепенных мотивах великого явления, о его слабых сторонах; они
умалчивают о том, сколько времени в жизни великих людей было потрачено на одеванье и раздеванье, еду, питье, насморк и т. п.
Мы заметили у него выбор предметов, подсказанный ему, без сомнения, патриотическими его чувствованиями: преимущественно останавливается г. Жеребцов на тех явлениях нашей
истории и жизни, которые ему кажутся хорошими; темные же стороны он большею частию, особенно в древней Руси, указывает очень бегло или даже вовсе о них
умалчивает.
Я поступил на службу прямо по выходе из корпуса в канцелярию главнокомандующего действующею армиею генерал-фельдмаршала князя Паскевича. Это было в тридцать втором году, в январе месяце — значит, вскоре после покорения Варшавы, которая взята в августе тридцать первого года. Директором этой канцелярии был действительный статский советник Иван Фомич Самбурский, про которого и пойдет моя речь. Его позабыли, и
история о нем
умалчивает, а он был человек замечательный и, по моему мнению, даже исторический.
Об
истории с пропавшей книжкой я не могла
умолчать перед нею. Она внимательно выслушала меня и, нахмурив свои тонкие брови, проговорила сквозь зубы...
Это обстоятельство отчасти успокаивало княжну Людмилу, а отчасти усиливало ее беспокойство. С одной стороны, она заключала из этого, что не случилось ничего серьезного, а с другой — что, быть может, при ней, как причине разыгравшейся
истории, умышленно о ней
умалчивают. С такими лихорадочно прыгающими мыслями возвратилась домой княжна Людмила.
Он вспоминал свои хлопоты, искательства,
историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались
умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё, что́ касалось сущности дела.